Неточные совпадения
Мишка.
Вишь ты,
как! то-то у нас сумятицу подняли.
«
Вишь, побежал,
как встрепанный!
Скотинин. То ль еще увидишь,
как опознаешь меня покороче.
Вишь ты, здесь содомно. Через час место приду к тебе один. Тут дело и сладим. Скажу, не похвалясь: каков я, право, таких мало. (Отходит.)
— Насажена неладно, рукоятка высока,
вишь, ему сгибаться
как, — сказал один.
— Не, мужик.
Вишь,
как сигнул ловко!
Вишь,
каким он франтом сделался,
как побывал опять в Петербурге…
«
Вишь ты, — сказал один другому, — вон
какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» — «Доедет», — отвечал другой.
«
Вишь ты,
как разнесло его! — думал он сам про себя, несколько припрядывая ушами.
—
Вишь ты, — сказал Селифан Петрушке, — потащили барина,
как рыбу.
—
Вишь ты,
какой востроногий, — сказала старуха, — приехал в
какое время! Здесь тебе не постоялый двор: помещица живет.
Видно, червь подъел снизу, да и лето,
вишь ты,
какое: совсем дождей не было».
Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками, в то время
как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал после некоторого размышления: «
Вишь ты, и перекинулась!»
На этот вопрос Селифан ничего не отвечал, но, потупивши голову, казалось, говорил сам себе: «
Вишь ты,
как оно мудрено случилось; и знал ведь, да не сказал!»
Всю дорогу он был весел необыкновенно, посвистывал, наигрывал губами, приставивши ко рту кулак,
как будто играл на трубе, и наконец затянул какую-то песню, до такой степени необыкновенную, что сам Селифан слушал, слушал и потом, покачав слегка головой, сказал: «
Вишь ты,
как барин поет!» Были уже густые сумерки, когда подъехали они к городу.
«
Вишь ты
какой!» — сказал он, глядя на него; и обрадовался старый, и стал благодарить всех уманцев за честь, оказанную сыну.
«
Вишь,
какой батько! — подумал про себя старший сын, Остап, — все старый, собака, знает, а еще и прикидывается».
— Время ненадежно: ветер слегка подымается;
вишь,
как он сметает порошу.
Вишь, прихоти
какие завелись!
Ах! мочи нет! робею.
В пустые сени! в ночь! боишься домовых,
Боишься и людей живых.
Мучительница-барышня, бог с нею.
И Чацкий,
как бельмо в глазу;
Вишь, показался ей он где-то здесь, внизу.
— Вот новость! Обморок! С чего бы! — невольно воскликнул Базаров, опуская Павла Петровича на траву. — Посмотрим, что за штука? — Он вынул платок, отер кровь, пощупал вокруг раны… — Кость цела, — бормотал он сквозь зубы, — пуля прошла неглубоко насквозь, один мускул, vastus externus, задет. Хоть пляши через три недели!.. А обморок! Ох, уж эти мне нервные люди!
Вишь, кожа-то
какая тонкая.
— Знаешь ли что? — говорил в ту же ночь Базаров Аркадию. — Мне в голову пришла великолепная мысль. Твой отец сказывал сегодня, что он получил приглашение от этого вашего знатного родственника. Твой отец не поедет; махнем-ка мы с тобой в ***; ведь этот господин и тебя зовет.
Вишь,
какая сделалась здесь погода; а мы прокатимся, город посмотрим. Поболтаемся дней пять-шесть, и баста!
— А кто ее знает!
Вишь,
как она себя заморозила! — возразил Базаров и, помолчав немного, прибавил: — Герцогиня, владетельная особа. Ей бы только шлейф сзади носить да корону на голове.
—
Вишь,
какой… веселый! — одобрительно сказала женщина, и от ее подкрашенных губ ко глазам быстрыми морщинками взлетела улыбка. — Я знаю, что все адвокаты — политические преступники, я — о делах: по
каким вы делам? Мой — по уголовным.
— Полно, не распечатывай, Илья Иваныч, — с боязнью остановила его жена, — кто его знает,
какое оно там письмо-то? может быть, еще страшное, беда какая-нибудь.
Вишь, ведь народ-то нынче
какой стал! Завтра или послезавтра успеешь — не уйдет оно от тебя.
— Платье несу к портнихе; послала щеголиха-то моя:
вишь, широко! А
как станем с Дуняшей тушу-то стягивать, так руками после дня три делать ничего нельзя: все обломаешь! Ну, мне пора. Прощайте, пока.
— Долго ли до греха? — говорили отец и мать. — Ученье-то не уйдет, а здоровья не купишь; здоровье дороже всего в жизни.
Вишь, он из ученья
как из больницы воротится: жирок весь пропадает, жиденький такой… да и шалун: все бы ему бегать!
— Тебя бы, может, ухватил и его барин, — отвечал ему кучер, указывая на Захара, —
вишь, у те войлок
какой на голове! А за что он ухватит Захара-то Трофимыча? Голова-то словно тыква… Разве вот за эти две бороды-то, что на скулах-то, поймает: ну, там есть за что!..
— Одна ли Анна Андреевна! — сказала хозяйка. — Вот
как брата-то ее женят и пойдут дети — столько ли еще будет хлопот! И меньшие подрастают, тоже в женихи смотрят; там дочерей выдавай замуж, а где женихи здесь? Нынче,
вишь, ведь все хотят приданого, да всё деньгами…
— А вот
как я скажу барину-то, — начал он с яростью хрипеть на кучера, — так он найдет, за что и тебя ухватить: он тебе бороду-то выгладит:
вишь, она у тебя в сосульках вся!
— А я говорил тебе, чтоб ты купил других, заграничных? Вот
как ты помнишь, что тебе говорят! Смотри же, чтоб к следующей субботе непременно было, а то долго не приду.
Вишь, ведь
какая дрянь! — продолжал он, закурив сигару и пустив одно облако дыма на воздух, а другое втянув в себя. — Курить нельзя.
«
Вишь, барчонок
какой объявился», — бормотал, на него глядя, Григорий.
Вошедший на минутку Ермолай начал меня уверять, что «этот дурак (
вишь, полюбилось слово! — заметил вполголоса Филофей), этот дурак совсем счету деньгам не знает», — и кстати напомнил мне,
как лет двадцать тому назад постоялый двор, устроенный моей матушкой на бойком месте, на перекрестке двух больших дорог, пришел в совершенный упадок оттого, что старый дворовый, которого посадили туда хозяйничать, действительно не знал счета деньгам, а ценил их по количеству — то есть отдавал, например, серебряный четвертак за шесть медных пятаков, причем, однако, сильно ругался.
— «Отчего не велит?» — «Да боится; вы охотники; чего доброго, мельницу зажжете;
вишь, у вас снаряды
какие».
— Да… горячка… Третьего дня за дохтуром посылал управляющий, да дома дохтура не застали… А плотник был хороший; зашибал маненько, а хороший был плотник.
Вишь, баба-то его
как убивается… Ну, да ведь известно: у баб слезы-то некупленные. Бабьи слезы та же вода… Да.
— А беда такая стряслась! Да вы не побрезгуйте, барин, не погнушайтесь несчастием моим, — сядьте вон на кадушечку, поближе, а то вам меня не слышно будет…
вишь я
какая голосистая стала!.. Ну, уж и рада же я, что увидала вас!
Как это вы в Алексеевку попали?
— Мало чего нет!
Вишь,
как вы избаловались. Поди ты!
— Ну, хорошо, хорошо, ступай… Прекрасный человек, — продолжал Мардарий Аполлоныч, глядя ему вслед, — очень я им доволен; одно — молод еще. Всё проповеди держит, да вот вина не пьет. Но вы-то
как, мой батюшка?.. Что вы,
как вы? Пойдемте-ка на балкон —
вишь, вечер
какой славный.
— Прежде?.. прежде!
Вишь ты!.. Прежде! — заметил он,
как бы негодуя.
«Во… вот, — проговорил он вдруг и протянул руку, —
вишь,
какую ночку выбрал».
Мы пошли: Бирюк впереди, я за ним. Бог его знает,
как он узнавал дорогу, но он останавливался только изредка, и то для того, чтобы прислушиваться к стуку топора. «
Вишь, — бормотал он сквозь зубы, — слышите? слышите?» — «Да где?» Бирюк пожимал плечами. Мы спустились в овраг, ветер затих на мгновенье — мерные удары ясно достигли до моего слуха. Бирюк глянул на меня и качнул головой. Мы пошли далее по мокрому папоротнику и крапиве. Глухой и продолжительный гул раздался…
— С горя! Ну, помог бы ему, коли сердце в тебе такое ретивое, а не сидел бы с пьяным человеком в кабаках сам. Что он красно говорит —
вишь невидаль
какая!
— Ничего, ничего, — говорил хозяин. — Бабы подотрут.
Вишь, погода
какая. Из тайги чистым не придешь.
— Да и автор-то безнравственный человек, — изрекает проницательный читатель: —
вишь,
какие вещи одобряет.
— Что, моя милая, насмотрелась,
какая ты у доброй-то матери была? — говорит прежняя, настоящая Марья Алексевна. — Хорошо я колдовать умею? Аль не угадала? Что молчишь? Язык-то есть? Да я из тебя слова-то выжму:
вишь ты, нейдут с языка-то! По магазинам ходила?
— Топор-то зачем? Да
как же без топора нонече и ходить. Эти приказные такие,
вишь, озорники — того и гляди…
— Ешь, Фомушка, ешь!
Вишь ты,
какой кряж вырос! есть куда хлеб-соль класть! Ешь!
— Дура ты, дура! — возражала она, — ведь ежели бы по-твоему,
как ты завсегда говоришь, повиноваться, так святой-то человек должен бы был без разговоров чурбану поклониться — только и всего. А он,
вишь ты, что! лучше, говорит, на куски меня изрежь, а я твоему богу не слуга!
—
Вишь,
как ругается! — сказал парубок, вытаращив на нее глаза,
как будто озадаченный таким сильным залпом неожиданных приветствий, — и язык у нее, у столетней ведьмы, не заболит выговорить эти слова.
—
Вишь,
какого человека кинуло в мешок! — сказал ткач, пятясь от испугу. — Хоть что хочешь говори, хоть тресни, а не обошлось без нечистой силы. Ведь он не пролезет в окошко!
—
Вишь, чертовы дети! разве так танцуют? Вот
как танцуют! — сказал он, поднявшись на ноги, протянул руки и ударив каблуками.